Почему люди воюют? Наступят ли долгожданные мир и покой, или все же наша цивилизация сама себя уничтожит? Почему рекой текут наемники и добровольцы в Сирию? Им не важно, за кого воевать, лишь бы скорее в бой. Почему сирийские боевики все больше стремятся дестабилизировать ситуацию во всем регионе? Человечество воюет с начала своей истории, именно с этого времени конфликты на Земле постоянны, не было ни дня без войны, хотя бы в одной точке планеты, но кипит сражение.

Во-первых, есть те мозговые сканы с проблемами троллейбуса. Напомним, что люди, которые выбрали утилитарное решение, были меньше под влиянием эмоциональных частей своего мозга, чем люди, которые сопротивлялись ему. И не эмоция, которую мы обычно стараемся избегать, когда конфликтующие группы выбивают понимание, с которым они могут жить?

Причина заключается не только в том, что эмоции могут вспыхнуть из-под контроля. Если группы будут обсуждать свои разногласия, они должны иметь возможность говорить о них. И если фундамент моральной интуиции - это просто чувство, о чем не о чем говорить. Утверждая, что наши моральные убеждения основаны на чувстве больше, чем на разуме, Хайдт документировал «моральное ошарашение» - трудности, которые могут возникнуть у людей, объясняя, почему именно они считают, что, скажем, гомосексуализм ошибочен.

В последнее время ученые находят все больше свидетельств того, что мы не первые, кто живет на этой планете. Античные историки много писали о погибшей Атлантиде и Лемурии. Находка легендарной Трои Шлиманом показывает, что древним грекам можно верить. Но если эти великие цивилизации действительно существовали, то что же с ними случилось? Как они погибли?

и камней в древних городах показывает, что они были уничтожены в результате ядерной бомбардировки. Время стирает многие следы и с неохотой раскрывает свои секреты. Ответить на вопрос "почему люди воюют", поможет лишь глубокое изучение нашего доисторического прошлого.

Если бы все были утилитарными, ошарашенность не была бы проблемой. Несомненно, аргументы будут усложняться, но, по крайней мере, они будут в конечном итоге опираться на единственное значение, которое все согласятся, это ценно: счастье. Вы можете спросить: как вы получаете набожных христиан, евреев и мусульман отказаться от своих религиозно ориентированных систем ценностей? И вы можете сомневаться в том, что книга профессора Гарварда собирается сделать трюк.

Грин предлагает не что иное, как моральный эквивалент эсперанто. Рассмотрим один из примеров Грина, процитированных выше. Это правда, что некоторые евреи считают, что Бог зарезервировал для них Западный берег. Но верно и то, что эта вера и религиозная вера в целом очень мало связаны с израильско-палестинским конфликтом. Сионизм был в значительной степени светским движением, показывающим минимальный богословский разговор, и арабское сопротивление ему не было особенно религиозным. Кеннеди отправить оружие Израилю, убил Кеннеди, он сказал, что сделал это для «моей страны», а не «моей религии».

Каждый народ готов к войне, ему лишь нужен яркий, харизматичный предводитель. монголов и татар покорили развитые Русь, Хорезм и Китай, их кони прошагали тысячи километров по восточной Европе, хотя буквально незадолго перед этим монгольские племена воевали только друг с другом, стремясь захватить власть. Чингисхан поставил всех под свое знамя, это был мудрый человек, который знал, что сила в единстве. И небольшое, безнадежно отставшее в своем развитии племя стало господствовать на большей части Евразийского континента. Яркие лидеры способны повести народ за собой даже в самое пекло.

И, во всяком случае, его религия была такой же, как и Кеннеди: христианство. В израильско-палестинском конфликте находится коренной конфликт между двумя народами, которые считают, что они имеют право на один и тот же участок земли. Когда они спорят об этом, они обычно не придерживаются разных этических принципов владения землей. Непонятно, почему эти аргументы по поводу фактов изменились бы, если бы обе группы были безбожными утилитаристами.

На самом деле, книга Грина предполагает, что они этого не сделают. Несмотря на его главный аргумент, он включает в себя множество доказательств того, что источником конфликта людей часто не являются разные моральные системы, а скорее своего рода несбалансированная перспектива. Может быть, вещь монетного двора-против-джина-тоника?

Но почему люди воюют? Почему их стремление уничтожать себе подобных растет с каждой минутой? Природа заложила в нас базовые инстинкты, "отключение" которых невозможно. Они помогают человеку выжить в самых Но главными были, есть и остаются лишь три из них - это самосохранение, стремление размножаться и стремление к превосходству. Если сидящие в глубине каждого сознания инстинкты потревожить, то человек начинает стремиться достигнуть цели, несмотря ни на что. Яркие личности, такие как Ленин или Гитлер, способны были завести толпы людей своими лозунгами. Именно такие люди творили историю. Конечно, их действия привели к войне. Но та, в свою очередь, тоже является мощнейшим двигателем прогресса. Война толкает страну не только в пучину хаоса и разорения - она заставляет правительство вкладывать средства в развитие оборонного комплекса, что, со своей стороны, положительно сказывается и на общем научном развитии страны. Возможно, что война - это своего рода кровопускание на огромном теле цивилизации-гиганта. А возможно, это единственный способ дальнейшего выживания всей цивилизации. растет, и уже сложно поручиться, что всем будет достаточно ресурсов. Уже сейчас треть земного шара страдает от голода. Кто же сможет быть уверенным, что не придет к власти очередной безумный политик, который объявит войну всему миру?

Нет, проблема заключалась в том, что обе группы состояли из людей. Как таковые, они страдали от глубокой предвзятости - тенденция переоценивать добродетель своей команды, увеличивать их обиды и делать обратную связь со своими соперниками. Это смещение, по-видимому, было встроено в наш вид путем естественного отбора - по крайней мере, это консенсус среди эволюционных психологов.

Такие предубеждения, по-видимому, частично являются наследием всех игр с нулевой суммой, которые были сыграны во время эволюции человека: два клана, сражающихся за какой-то ограниченный ресурс, два человека, конкурирующих за одного и того же помощника или за социальный статус. В конце концов, даже многие игры с ненулевой суммой имеют компонент с нулевой суммой. Да, вы и ваши трое товарищей-охотников-собирателей все будет лучше, если вы будете сотрудничать на охоте, чтобы убить животное, которое никто из вас не мог убить индивидуально.


Война - это страшнейшее бедствие на земле. Какова же история первой войны? Стремление одного человека доминировать над другим заложено в нас с самого рождения, вот почему люди воюют. В древние времена свою силу и правоту можно было доказать лишь в бою. Со временем стремление к превосходству начало отражаться в масштабах сначала поселений, потом в их объединениях, а в XX веке уже в глобальном мировом конфликте, во время которого было использовано Первая война началась сразу же после встречи на одной поляне двух древних мужчин, двух отцов семейств, которые одновременно облюбовали одну и ту же площадку для жилья.

Но когда придет время разделить мясо, лучше получить 30 процентов, чем 25 процентов. Таким образом, мы, естественно, хорошие торговцы - с полным доступом к фактам, которые поддерживают нашу значимость и менее доступный доступ к фактам, которые этого не делают; мы, похоже, предназначены для того, чтобы верить в наше право. В одном из исследований сотрудникам по совместным авторским работам были заданы вопросы о том, за какую часть выполнения команды они несут ответственность.

В среднем команда из четырех человек, сумма заявленного кредита составляла 140 процентов. Если реальные примеры наших корыстных предрассудков трудно найти, это потому, что их трудно найти; вся идея заключается в том, что мы не знаем информации, которую эти предубеждения исключают. С другой стороны, иранцы прекрасно осознают это, что помогает объяснить, почему, по сей день, многие из них серьезно подозрительно относятся к американским намерениям. Посольство в Тегеране - событие, которое многие американцы сомневаются в непостижимом религиозном фанатизме.

Военные историки редко уделяют много места обсуждению причин возникновения войн. Но эта тема, помимо истории, изучается также и другими гуманитарными дисциплинами. Дебаты о происхождении войны и мира на протяжении нескольких последних сотен лет разворачивались в основном вокруг одного-единственного вопроса. Выглядит он так: является ли война результатом присущего человеческой природе инстинкта хищничества или следствием принципов, усвоенных в процессе воспитания?

Так работает мозг: вы забываете свои грехи и помните свои обиды. В результате антагонизмы, противостоящие вам, могут казаться загадочными, и вы можете испытывать соблазн приписать их чужой системе ценностей. Действительно, это искушение само по себе может быть частью нашего встроенного оборудования для того, чтобы позиции наших соперников казались необоснованными. В любом случае, просмотр значений как глубоко причинных, так как Грин и многие другие, кажется, глубоко человечны. Это также несчастливо, потому что снова и снова эта вера не позволяет нам решать актуальные проблемы, лежащие в основе конфликта.

Социал-дарвинизм и его критика

Базовые представления по обоим вариантам ответа восходят к концепциям философов Нового времени – англичанина Т. Гоббса и француза Ж. Ж. Руссо. В соответствии с концепцией Гоббса, война является результатом присущей человеку природной агрессивности, которая преодолевается в результате заключения общественного договора. Согласно идеям Руссо, человек по своей природе добр, война и агрессия являются поздним изобретением и возникают лишь с появлением современной цивилизации. Эти представления сохраняли своё значение ещё во второй половине XIX в.

Между изучением нравственной психологии и изучением простой старой психологии существует тонкая грань. Многие из этих корыстных предрассудков подпадают под более широкую рубрику «подтверждения предвзятости» - склонность замечать факты, соответствующие вашему тезису, и игнорировать факты, которые противоречат ему. Подтверждение смещения обычно называют когнитивным уклоном, а не моральным уклоном, и его обсуждают в книге Даниэля Канемана вместе с нашими другими смешными интеллектуальными причудами.

Но когнитивные предубеждения могут иметь моральные последствия так же, как и интуиции троллейбуса. То, что делает моральные ставки особенно высокими, - это то, как эти пристрастия взаимодействуют с особенностью психологии, более явно моральной по своей природе. А именно: чувство справедливости - интуиция в том, что добрые дела должны быть вознаграждены и плохие дела должны наказываться. Чувство справедливости кажется прекрасным. Награда за хорошее поведение увеличивает его частоту, а угроза наказания препятствует плохому поведению.

Современный этап этих дебатов начался в 1859 г. с публикации работы Дарвина «Происхождение видов путём естественного отбора». В ней жизнь на Земле была представлена как конкурентный процесс, в котором выживали наиболее приспособленные особи. Концепция социал-дарвинизма, получившая самое широкое распространение на рубеже XIX–XX вв., рассматривала войну как продолжение естественной конкуренции, которую мы наблюдаем в живой природе.

Но это предполагает беспристрастное суждение, что наказание будет направлено на тех, кто сделал плохие вещи, и награды пойдут тем, кто сделал хорошие вещи. И, как мы только что видели, наши суждения призваны не быть беспристрастными. Когда вы комбинируете суждение, которое естественно смещается с убеждением, что правонарушители заслуживают страдания, вы завершаетесь ситуациями, такими как два человека, разделяющие убежденность в том, что другой заслуживает страдания. Или две группы, разделяющие это убеждение.

Гутусы и тутси Руанды, благодаря своей общей человечности, разделяли интуицию, которую должны страдать плохие люди; они просто не соглашались - благодаря своей общей гуманности - о какой группе было плохо. Грин и Блум и многие другие ученые считают, что чувство справедливости является наследием естественного отбора, а логика проста. Во-первых, хотя извлечение преимуществ сотрудничества включает в себя такие вещи, как принятие мер по оказанию помощи кому-то, это также означает, что вы должны следить за тем, чтобы вас поощряли доброжелательные отношения, но не продолжали помогать тем, кто вам не помогает.

Критики этого направления отмечали, что война является коллективным процессом, в котором друг против друга действуют отдельные группы и общности, в то время как в природе этот процесс идёт на уровне отдельных индивидов. Причём наиболее жестокая конкуренция разворачивалась среди ближайших соседей, которые занимали одну экологическую нишу, ели одну пищу и претендовали на одних и тех же самок. Так что сходство здесь могло быть чисто внешнее.

Это может даже означать наказание тех, кто злоупотреблял вашим доверием, например, притворяясь дружбой только для того, чтобы покинуть вас, как только они принесут пользу вашей щедрости. Таким образом, импульсы, регулирующие сотрудничество, варьируются от благодарности, которая придает дружеские отношения праведному негодованию, которое подпитывает насилие.

Эта полярность может быть источником того, что в конечном итоге превратилось в полноценное чувство справедливости, очевидное у людей с раннего возраста. Блум показывает нам 1-летних, которые считают, что марионетка, которая не играет с другими марионетками, должна быть наказана - на самом деле, они лично совершают наказание, снимая угощения марионетки. В этом контексте звучит мило, трудно поверить, что тот же самый импульс, когда он сливается с естественными когнитивными уклонами, может привести к геноциду.

С другой стороны, если следовать логике культурных антропологов второй половины ХХ в., видевших в войне только плохую привычку и результат неподходящей системы воспитания, непонятно, почему эта привычка столь плохо поддаётся исправлению. Война по-прежнему является характерным элементом современной жизни, и этот печальный факт стимулирует новые исследования проблемы её происхождения.

Грин не пренебрегает подобными импульсами и предубеждениями. Действительно, он объясняет темную сторону нашей кооперативной машины и человеческой природы вообще. Все это питает его веру в то, что «наши мозги связаны с трайбализмом». Но он, похоже, не задумывается об импорте этого наблюдения. Если мы действительно подключены к трайбализму, то, возможно, большая часть проблемы имеет меньше общего с разным моральным видением, чем с простым фактом, что мое племя - это мое племя, а ваше племя - ваше племя.

И Грин, и Блум цитируют исследования, в которых люди были случайным образом разделены на две группы и сразу же отдали предпочтение членам своей собственной группы в распределении ресурсов, даже когда они знали, что назначение было случайным. Конечно, для того, чтобы вещи стали действительно противными, вам нужно больше, чем просто существование двух групп. Самой распространенной взрывной добавкой является восприятие того, что отношения между группами являются нулевой суммой - победа одной группы - потеря другой группы.

На сегодняшний день основные результаты в этой сфере принесло развитие этологического подхода. Согласно ему, различные образцы человеческой деятельности, включая агрессию, рассматриваются как генетически обусловленные программы. Каждая из этих программ возникла и развилась на определённом этапе эволюции, поскольку способствовала успешному разрешению таких разнообразных проблем, как поиск и распределение пищи, сексуальное поведение, коммуникация или реакция на угрозу.

Раскол исправился, поставив мальчиков в ситуации, отличные от нулевой суммы, что дало им общую опасность, например, нарушение водоснабжения, с которой они могли бы лучше всего противостоять друг другу. Когда вы находитесь в режиме с нулевой суммой и отступаете от своей конкурирующей группы, любые ее значения, которые отличаются от ваших, могут делиться отступлением. Между тем, вы укажете на отличительные, и явно превосходящие ценности своего племени, как способ сохранить свою солидарность. Таким образом, посторонние могут предположить, что есть большой аргумент в отношении ценностей.

Особенность этологического подхода в сравнении с более ранними направлениями состоит в том, что здесь человеческое поведение рассматривается не как результат раз и навсегда заложенного инстинкта, а как своего рода предрасположенность, которая в зависимости от той или иной ситуации может реализовываться или нет. Этот подход отчасти позволяет объяснить ту вариативность воинственного поведения, которую мы наблюдаем в природе и в истории.

Этологический подход

С точки зрения этологии война является коалиционной внутривидовой агрессией, которая связана с организованными и зачастую смертельными конфликтами между двумя группами одного итого же вида. Её не следует отождествлять ни с агрессией как таковой, которая имеет сугубо индивидуальное измерение и повсеместно присутствует в животном мире, ни с хищничеством, направленным против представителей другого вида. Война, хотя и является традиционно мужским занятием, всё же не должна отождествляться с такой деятельностью, как соперничество из-за самок, которое по определению является индивидуальным поведением. Подлинная коалиционная агрессия очень редко встречается в мире животных. Как особая форма поведения она развилась только у двух групп животных: у муравьёв и у приматов.

Согласно теории Дарвина, естественный отбор поощряет поведенческие стратегии, усиливающие выживание определённого набора генов, который передаётся от одного поколения потомков общего предка другому. Это условие накладывает естественное ограничение на размер социальной группы, поскольку с каждым новым поколением этот набор будет изменяться всё сильнее. Однако насекомым удалось сломать это ограничение и создать родственные группы огромных размеров.

В тропическом муравейнике живет до 20 млн насекомых, при этом все они являются родными братьями и сестрами. Муравьиная колония ведёт себя как единый организм. Муравьи сражаются с соседними сообществами за территорию, продовольствие и рабов. Часто их войны заканчиваются поголовным истреблением одного из противников. Аналогии с человеческим поведением здесь очевидны. Но у людей формы обществ, напоминающие муравейник – с многочисленным постоянным, компактно проживающим населением, строго организованным по территориальному принципу, – возникли сравнительно поздно, лишь с появлением первых аграрных цивилизаций около 5 000 лет назад.

И даже после этого становление и развитие цивилизованных сообществ происходило чрезвычайно медленными темпами и сопровождалось центробежными процессами, мало напоминающими жёсткую солидарность муравьёв. Соответственно, расширение наших знаний о насекомых, прежде всего о муравьях, всё же не в состоянии объяснить происхождение коалиционной агрессии на наиболее ранних стадиях развития человека.

Война у приматов

Человекообразные обезьяны, такие как гориллы и шимпанзе, являются ближайшими родственниками человека. При этом на протяжении длительного времени результаты их наблюдения практически никак не использовались для объяснения происхождения коалиционной агрессии у людей. Тому было две причины.

Во-первых, они рассматривались как чрезвычайно миролюбивые животные, живущие в гармонии с природой и с самими собой. В таких отношениях просто не было места конфликту, который выходил бы за рамки традиционного соперничества самцов из-за самок или пищи. Во-вторых, человекообразных обезьян считали строгими вегетарианцами, употребляющими в пищу лишь зелень и фрукты, в то время как предки людей являлись специализированными охотниками на крупную дичь.



Шимпанзе поедают убитую обезьяну - красноголового колобуса

Только в 1970-х гг. было доказано, что шимпанзе гораздо более всядны, чем считалось раньше. Оказалось, что кроме плодов они иногда едят птиц и пойманных ими мелких животных, в том числе, других обезьян. Также выяснилось, что они активно конфликтуют друг с другом и, что самое поразительное, осуществляют групповые набеги на территории, занимаемые соседними группами.

В этой деятельности, по словам одного из исследователей, просматривается что-то устрашающе человеческое. Участниками набегов являются только мужские особи, хотя самки шимпанзе активно принимают участие в охоте и внутригрупповых конфликтах. Эти группы молодых самцов выдвигаются на приграничную территорию и патрулируют периметр своих владений. Обнаружив присутствие единичных чужих особей, как правило, также самцов, шимпанзе начинают их преследовать, демонстрируя при этом достаточно высокий уровень коллективного взаимодействия. Загнав жертву в угол, они набрасываются на неё и разрывают на части.

Результаты этих наблюдений показались исследователям настолько невероятными, что в академической среде разгорелась целая дискуссия относительно возможности шимпанзе убивать себе подобных. Противники этой точки зрения настаивали на том, что эти беспрецедентные формы поведения являлись результатом искусственно созданной ситуации в заповеднике Гомбе-Стрим. Они утверждали, что подкармливание шимпанзе бананами повлекло обострение конкуренции и борьбы за ресурсы между ними.



Группа шимпанзе патрулирует территорию

Однако последующие наблюдения, целенаправленно проводившиеся в 18 сообществах шимпанзе и 4 сообществах бонобо, всё же подтвердили способность шимпанзе убивать своих сородичей в природной среде. Также было доказано, что такие формы поведения не являются результатом человеческого присутствия и отмечались среди прочего там, где воздействие человека на среду обитания шимпанзе было минимальным или вовсе отсутствовало.

Исследователи зафиксировали 152 убийства (58 непосредственно наблюдавшихся, 41 определённое по останкам и 53 предполагаемых). Было отмечено, что коллективная агрессия у шимпанзе является сознательным актом, в 66% случаев направленным против чужих особей. Наконец, речь идёт именно о групповом действии, когда силы нападающих и жертв не равны (в среднем наблюдалось соотношение сил 8:1), так что риск убийц в этом случае был минимален.

Это исследование также способствовало разрушению ещё одного мифа о человекообразных обезьянах, а именно о якобы лишённых агрессивности бонобо. Оказалось, что бонобо, так же как и их более крупные родственники, способны проявлять агрессию, в том числе и в её летальных формах.

Почему же они воюют?

Антропологи в процессе исследования выделили три фактора, которые объединяют шимпанзе с предками людей и которые, потенциально, ответственны за появление коалиционной агрессии в обоих случаях. Во-первых, шимпанзе, как и люди, являются одним из немногих видов приматов, у которых самцы после взросления остаются в своей натальной группе, а самки оказываются вынуждены её покидать. Соответственно, ядро группы у шимпанзе образуется родственными друг другу самцами, а самки приходят со стороны. У большинства других приматов ситуация обстоит прямо противоположным образом.

Во-вторых, шимпанзе – умеренные многоженцы. Они живут в ранговом обществе, в котором самцы обычно конкурируют друг с другом из-за самок, но в то же время борьбы не на жизнь, а на смерть среди них нет. Иногда доминанты стремятся ограничивать доступ к самкам для низкоранговых особей. Иногда шимпанзе образуют пары в течение длительного времени.

В-третьих, у шимпанзе слабо выражен половой диморфизм. Самцы приблизительно на четверть крупнее самок, примерно так же, как у людей. Гориллы и орангутанги, в отличие от шимпанзе, являются ярко выраженными многоженцами. У этих видов человекообразных между самцами ведется жестокая борьба за самок, которые меньше их практически вдвое. Более крупные размеры и большие клыки отдельных самцов горилл являются серьёзным преимуществом в борьбе с соперником. Победитель монополизирует за собой всех самок в группе, изгоняя проигравшего соперника за её пределы. У шимпанзе нет такого внутривидового полиморфизма и преимущества над соперниками. Поэтому им, как и людям, легче кооперироваться друг с другом в пределах своей группы, чтобы конкурировать с самцами других групп, защищая от их посягательств на свою территорию и своих самок.

Важно также то, что человекообразные обезьяны, и особенно шимпанзе, наделены достаточно сложным мозгом. Он даёт им возможность проявлять эмпатию, понимать смысл действий других животных, приписывая им определённые намерения. Эти способности делают возможным с их стороны настоящее коллективное действие в подобном человеческому смысле.



Группа шимпанзе убивает чужака

Важнейшей предпосылкой последнего является наличие способностей адекватно воспринимать намерения других, трезво оценивать их возможности и планировать долговременные стратегии взаимодействия. Есть и другие виды обезьян, у которых, как у шимпанзе, самцы координируют действия друг с другом. Однако без соответствующих качеств мозга они не способны поддерживать подобное взаимодействие на протяжении длительного срока.

Большая часть того, что сегодня известно о шимпанзе, актуально также в отношении наших с ними общих предков, существовавших примерно 6 млн лет назад. Вероятно, это были довольно развитые и умные приматы, жившие в закрытом, устойчивом сообществе, с высокими возможностями для мужского коалиционного поведения.

На протяжении двух последних десятилетий был опубликован целый ряд больших работ, доказывающих, что чувство альтруизма, лежащее в основании способности людей создавать устойчивые коалиции, закладывалось в тесной связи с развитием парохиализма. Иначе говоря, ненависть к чужому является оборотной стороной любви к своим, а воинственность является неизбежным спутником дружелюбия. В свете полученных приматологами данных можно полагать, что некое подобие парохиализма присутствует и у шимпанзе, последний общий предок с людьми которых жил всего 6 млн лет назад.

Литература

  • Казанков А. А. Агрессия в архаических обществах / А. А. Казанков. – М.: Институт Африки РАН, 2002. – 208 с.
  • Марков А. Эволюция человека. В 2 книгах. Книга 1. Обезьяны, кости и гены. М.: Corpus, 2012. 496 с.
  • Шнирельман В. А. У истоков войны и мира. Война и мир в ранней истории человечества / В. А. Шнирельман. – М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1994. – c. 9–176.
  • Dawson D. The First Armies / D. Dawson. – London, 2001. – 124p.
  • Wilson M. L., Wrangham, R. W. Intergroup relations in chimpanzees. // Annual Review of Anthropology 2003, vol. 32, p.363–392.
  • Wilson M. L. et al. Lethal aggression in Pan is better explained by adaptive strategies than human impacts // Nature 2014, vol.513, p.413–419.